Палач - Страница 65

— Что с тобой сделали? — выла я, вцепившись в свои волосы, пытаясь их вырвать. — Кто это сделал? Ктооооо?

— Мой сын ослабил свои силы, пребывая в человеческом мире. Он не мог их восполнить, потому что хотел быть рядом с тобой. Он не мог покинуть тебя во время беременности. Иначе ты бы погибла. Он заплатил высокую цену за твою жизнь. Мы заплатили высокую цену.

— Почему? — Я посмотрела на Ариэль.

Та ничего не ответила. Она стояла и молчала. Ни один мускул не дрогнул на ее бледном лице, так похожем на лицо моего возлюбленного.

Люцифер накинул покрывало на тело. Щелкнул пальцами, и тело исчезло в черном пламени. Через мгновение от него не осталось даже горстки пепла. Я стояла на коленях в пыли, раскачивалась и скребла ногтями землю. А потом вдруг оказалась в своей комнате. В нашей с Люцианом комнате. В постели, в которой была счастлива пять лет. Пять коротких лет…

Князь приказал человеческой страже быть со мной днем, когда он был мертв для мира. Рядом со мной дежурило как минимум шестеро. Но часто и они не справлялись с тем зверенышем, в которого я превратилась. Я пыталась покончить с собой. Я резала себе вены. Я забывала, что так я не умру. Я бросалась вниз с башни. Я вонзала себе в сердце кинжал. Но я не умирала. Для этого мне нужно было отрубить голову или вырезать из груди сердце. Сама я не могла этого сделать. Но никто другой этого тоже сделать не мог.

Сердце… У меня больше не было сердца. Да, что-то стучало в моей груди. Но это что-то было мертво. Оно умерло в тот момент, когда я увидела искалеченное тело под сухим деревом.

Я молчала. Я ни с кем не говорила. Я сидела, уставившись в одну точку. Я не ела, ни пила. Я не спала. Я превратилась в обтянутый кожей скелет. Но я жила. Дышала.

Со мной пытались говорить. Князь взывал к моему разуму, но у меня не было разума. У меня больше ничего не было. Моя жизнь потеряла смысл. У меня не было воздуха, которым я могла дышать. Моим глазам не на что было смотреть. И я выколола себе глаза. Но они снова восстановились.

Князь сидел рядом со мной. Однажды я увидела, как он плачет. Что-то внутри меня всколыхнулось, когда я увидела его слезы. Но через мгновение я снова впала в свое обычное состояние…

Дни шли за днями, недели сменялись неделями, времена года сделали полный круг, а я лежала в постели Люциана и смотрела в потолок, снова и снова прокручивая перед глазами нашу с ним жизнь, минуту за минутой, с того первого дня, когда я, еще ребенком, впервые увидела своего Принца…

Меня все чаще оставляли одну. Наверное, Князь решил, что бесполезно вдыхать в меня жизнь, и раз уж я выбрала долгую агонию, то это мое право.

И вот как-то ночью, лежа все в той же позе, как и многие недели до этого — а тело мое было легким-легким, я его почти не чувствовала — я вдруг поняла, что уже не одна.

Я разлепила глаза и увидела Ариэль. Та глядела на меня со смесью ужаса и сочувствия.

— Девочка, — прошептала мать моего Принца. — Что с тобой произошло? Как давно ты в таком состоянии?

Я ничего не ответила, просто снова закрыла глаза. Мне было все равно. И тогда Ариэль запела что-то тихим мелодичным голосом. И я встала с постели. Я снова была сильной, снова ноги меня держали. Кем была Ариэль? Могущественной колдуньей? Мне было все равно. Для меня она была матерью моего Люциана, и все.

— Зачем? Зачем все это, Ариэль? — спросила я. — Меня все оставили, и это хорошо, я не желаю жить. Дай мне уйти.

— Не дам, Мирослава, — она покачала головой. — Когда-нибудь твой сын захочет с тобой познакомиться. И ты будешь к этому готова. Ради сына, Мирослава. Ради Люциана. Который тебя любил.

— Любил? — Я посмотрела на нее.

— Конечно, милая. Он тебя очень любил. Иначе, разве он был бы с тобой? Разве оставил бы Зофиру? Разве подарил бы тебе сына? А он очень рисковал, сделав тебе ребенка. Ты могла бы умереть от одного соития с ним, в его истинном обличье.

— Что? О чем ты, Ариэль?

Впервые за этот долгий страшный год я почувствовала хоть какой-то интерес.

— Кем ты считаешь Люциана, Мири? Демоном?

— Наверное, — я пожала плечами. — Какая мне разница. Он — Люциан. И я… — Я всхлипнула. — Я люблю… я… я… любила его, неважно, кто он такой.

— Я верю тебе, милая, иначе меня бы сейчас здесь не было… Люциан мог зачать с тобой ребенка только будучи в своем истинном обличье, в демоническом, если хочешь. Но ты выжила, а значит, он тебя берег.

— Я не помню. Такого.

— Конечно, не помнишь. Он стер тебе память. Но иначе ты бы не смогла забеременеть. Он любил тебя. И… ты должна знать. У тебя больше никогда не будет детей. Ребенок демона не дает шанса на жизнь другим. Так положено. И… если бы ты была смертной, ты бы не пережила беременность. Но все равно это было тяжело для тебя, и поэтому Люциан позвал меня. Сама бы ты не родила. И ты должна жить ради этого. Ради Люциана. Ради того, чем он пожертвовал ради тебя и ребенка. Понимаешь меня?

Я понимала. Разумом. Но сердце мое отказывалось это принимать.

Ариэль вдруг шагнула ко мне, обняла меня. Прижала к себе.

— Поплачь, — произнесла она шепотом. — Поплачь, милая.

И я заплакала. А мать моего погибшего любимого укачивала меня, словно была и моей матерью.

Она приходила ко мне часто, почти каждую ночь. Она рассказывала мне о Люциане. О том, кто он такой. О том, каким он был. О том, что он любил мир смертных, что ему больше по душе были человеческие реальности. Поэтому он редко бывал дома. Люциферу это не нравилось, ведь Люциан был его любимым сыном. Но мой Палач всегда был непокорным, и он ушел. И скитался по мирам. И однажды нашел этот мир. Мир, где встретил меня. Я спросила Ариэль про Договор между Князем и Люцифером. Мать моего Принца усмехнулась.